Публикации

15 марта умерла наша всеми любимая Любовь…

16 марта в последний путь мы проводили нашу сестру, любимую всеми Любовь Данилову. IMGP0493 v1
Любочка была очень светлым, отзывчивым, деятельным человеком. Ей было 40 лет, и за такую короткую земную жизнь она успела поучаствовать в жизни многих людей, в том числе и прихожан нашего храма, оставив о себе самые светлые воспоминания.
Она стремилась помочь всем и во всем, словом и делом. Кому было необходимо утешение – поддерживала, для кого-то сдавала донорскую кровь, участвовала в делах благотворительности, была гостеприимной. Она всегда стремилась быть полезной в деятельности прихода: пела на клиросе, координировала группу православной молодёжи, помогала накрывать праздничные трапезы для прихода…
И в воскресной школе, где учились ее дети, Люба была среди самых активных родителей: участвовала в создании декораций, костюмов к детским праздничным спектаклям.IM000231.JPG Стоило только озвучить идею, как Люба уже спешила помочь: закупить подарки детям, продукты к детской трапезе, приготовить, накрыть стол. Позже и сама стала преподавать в воскресной школе Закон Божий. Никого не оставляли равнодушными ее чудесные, интересные, живые уроки. На каждом занятии дети получали много впечатлений и знаний о Божественном мире. Она не ленилась оформить поздравления с праздниками на стенде, организовать эдукационные уроки керамики, изготовления восковых свечей.
Люба была ответственной во всем и везде, и в семье была доброй женой и мамой, 10482474_715064108549941_878277182744153470_n вырастила замечательных детей, воспитала их в вере.
Она от нас ушла настоящей христианкой, с верой и надеждой к Господу в вечность.
Мы, все кто знал ее, скорбим в расставании с ней, соболезнуем мужу, детям и родственникам.
Она многое претерпела, но всегда надеялась на Божию милость.
Упокой Господи душу рабы Твоей новопреставленной Любови в царствии Твоем.
От имени прихожан храма святых мучениц
Жанна Хекало


На начало нового 2015-2016 учебного года

Для Православной Церкви, как и для всего гражданского общества, начало учебного года важнейшее событие. Это начало нового этапа пути познания вселенной, которая создана Богом для человека. Не случайно на это время приходится и празднование начала церковного года – Церковное Новолетие (1 сентября по юлианскому календарю). Церковь учит людей вере в Бога, а школа даёт знания о Его творении, об одушевленных и неодушевленных предметах, и о закономерностях их бытия.

Школьные знания («добрые и душеполезные учения») приближают человека к Богу. Говорит ли математика о Боге? Конечно, ведь это наука о гармонии вселенной, которую создал Бог. Говорят ли естественные науки о Боге? Конечно, ведь они изучают весь состав материального мира, созданного Богом, и венец творения – человека. Говорят ли словесность, искусство, музыка о Боге? Конечно! Ведь Слово – имя Божье, а красота – Его свойство. Если учитель даже не верит в Бога, он все равно проповедует о Его творении. Есть только два способа помешать этой проповеди – молчать, или лгать. Но это редко свойственно учителям потому, что они любят детей. Не любящий не может долго удержаться в педагогах, ибо жизнь для него становится мучением.

А современный мир все активнее навязывает ложь. Провозглашая вседозволенность как свободу, он пытается представить нам безобразное – красивым, недостойное и безнравственное – допустимым и привлекательным. Так мир связывает человека, делает его легко управляемым бездумным исполнителем чужой воли.
Преподавая детям свои предметы, воспитывая детей, учитель призван противодействовать искажению целостности человеческой личности. А это невозможно без формирования духовности. Учителя должны побуждать детей не только к приобретению знаний, но и к духовному росту. В конце концов, зрелость человека определяется не набором и качеством знаний, а именно цельностью мировоззрения, что неразрывно связано с религиозным самосознанием.

Хочется пожелать всем учителям и родителям, чтобы дети были послушными, добрыми и старательными. Учащимся – чтобы учителя были заботливыми, терпеливыми и справедливыми. И всем благословения и помощи Божьей в приобретении добрых и полезных знаний и умений.

Протоиерей Владимир Артамонов,
Благочинный Клайпедского благочиния Православной Церкви в Литве


ОТПЕВАНИЕ

О чем молятся при отпевании
Служба отпевания состоит из многих песнопений. В них кратко изображается вся судьба человека: за нарушение первыми людьми, Адамом и Евой, заповеди Творца человек снова обращается в землю, из которой был взят, но несмотря на множество грехов, он не перестает быть образом славы Божией, а потому Святая Церковь молит Господа, по Его неизреченной милости, простить усопшему грехи и удостоить его Царства Небесного.
В конце отпевания, по прочтении Апостола и Евангелия, священник читает разрешительную молитву. Этой молитвой усопший разрешается (освобождается) от обременявших его запрещений и грехов, в которых он покаялся или которые не мог вспомнить на исповеди, и усопший отпускается в загробную жизнь примиренным с Богом и ближними.

Что происходит с душой после смерти?
Первые два дня душа пребывает еще на земле и с сопровождающим ее ангелом посещает те места, которые притягивают ее воспоминаниями земных радостей и горестей, дел добрых и злых. В третий же день Господь повелевает душе вознестись на небеса для поклонения Себе.
Потом душа, возвращаясь от Лица Божия, в сопровождении ангелов заходит в райские обители и созерцает их несказанную красоту. Так она пребывает шесть дней — с третьего до девятого. На девятый день Господь повелевает ангелам опять представить душу к Нему на поклонение.
После вторичного поклонения Богу ангелы отводят душу в ад, и она созерцает жестокие муки нераскаявшихся грешников. В сороковой день по смерти душа в третий раз возносится к Престолу Господню, где решается ее участь — назначается место, которого она удостоилась по своим делам.
Отсюда ясно, что днями усиленной молитвы за умерших должны быть третий, девятый и сороковой дни после смерти. Эти сроки имеют и другой смысл. Поминовение усопшего в третий день совершается в честь тридневного воскресения Иисуса Христа и во образ Пресвятой Троицы. Молитва в девятый день — воздаяние чести девяти ангельским чинам, которые, как слуги Царя Небесного, ходатайствуют о помиловании преставившегося.

Как правильно поминать усопших?
Проскомидия — первая часть Божественной литургии. Во время нее из особых хлебцев-просфор священник извлекает маленькие частички, молясь о живых и мертвых (поданных в заказных записках). Впоследствии, после Причащения, эти частички будут опущены в Чашу с Кровью Христовой под молитву: «Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде честною Твоею Кровию и молитвами святых Твоих».
В переводе с греческого «панихида» означает «всенощное пение». Еще в эпоху римских гонений вошло в обычай ночное моление за усопших. Сущность панихиды — молитвенное поминовение усопших братьев и сестер, которые, хотя и скончались верными Христу, но не вполне отрешились от слабостей падшей человеческой природы и унесли с собой свои немощи.
Совершая панихиду, Церковь напоминает всем живущим о том, как души усопших восходят от земли на Суд Божий, как со страхом и трепетом предстоят они на этом Суде, исповедуя свои дела перед Господом.
Не дерзая определять посмертную участь покойного, которая станет известна лишь после Суда, Церковь напоминает нам о Божественном милосердии и побуждает молиться за умерших, дает возможность сердцу излиться в слезах и прошениях за близкого человека.

Отпевание (скачать)


Притча о богатом и Лазаре.
Проповедь в неделю 21-ю по Пятидесятнице.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Главная поучительная часть сегодняшней притчи та, где богачу открывается реальная мера ответственности за безнравственную жизнь. Печально, что он и раньше знал это. Но, поскольку не захотел исправиться, вынужден принять наказание. Он сам готовил себе приговор, живя безрассудно и беспечно. Мог вспомнить праведного Авраама, прислушаться к его отеческому авторитету. Но старался забыть о законах нравственности, наслаждаясь праздником жизни. Хотя об этих законах постоянно напоминал ему нищий Лазарь, в струпьях лежащий у ворот его дома. Богач жил так, как будто не знал Авраама, не видел Лазаря. Характерно, что после смерти, оказавшись в месте мучений, он не спрашивает: «Где я, кто это там? отче Аврааме,… – говорит, – пошли Лазаря…» (Лук. 16, 24) Оказывается, он с ними прекрасно знаком. Поэтому становится ясно, что при жизни он лукавил. Да и теперь… Попытка оказать помощь своим близким (просьба, чтобы кто-то из мертвых восстал) не что иное, как лукавство. Если бы удалось это «доброе» дело, то и сам бы оправдался незнанием законов. Мол, плохо воспитан, общество такое безнравственное, церковь не научила, мертвые не восстали и не возвестили. Виноватыми в его нравственном преступлении стали бы все: родители, общество, жизнь и смерть. Такова лживая логика самооправдания. Но здесь, в юдоли мучений, она оказалась бессильна.
Все это и нам очень знакомо. Самооправдание – привычный и постоянно используемый инструмент. В повседневных заботах мы добиваемся здоровья, благополучия, радости, счастья себе и своим близким. Кто опровергнет общечеловеческую ценность этих благ?! Проблема лишь в том, что при этом мы уклоняемся от нравственных законов, если они так или иначе могут помешать, затруднить достижение наших целей. То есть главным признается то самое «блистательное пиршество» (Лук. 16, 19), в котором преуспел притчевый богач. Но совесть обличает. И поэтому единственное условие душевной стабильности – самооправдание. Однако наше положение труднее, чем у богача. Дело в том, что мы уже имеем Воскресшего. И такого, что в истинности Его весьма трудно усомниться. Тем более, если мы уже выбрали Христианство, как основу мировоззрения, и выбрали, по собственному свидетельству, сознательно. Как теперь не заметить нравственного закона?! Вот мы и признаем его априори. Но, даже будучи церковными людьми, приняв крещение, и участвуя в таинствах, порой всю свою жизнь не исполняем закон на практике. Получается, что правило, которое возвестил Авраам, «Если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лук. 16, 31), относится именно к нам, а мы по духу сделались братьями того богача, хотя и называем себя христианами. Какое жестокое противоречие!
Свидетель тому все тот же нищий Лазарь. Правда с годами он сильно изменился, как и все общество. Вернее его роль часто стали использовать разного рода мошенники. К XIX веку в русском языке даже утвердилось выражение “Лазаря петь”, то есть клянчить, жаловаться, выпрашивать. И вот уже недоверие к нуждающемуся нарастает, а совесть становится все более спокойной. Нельзя же поощрять обманщиков. Сейчас уже в некоторых странах (в т.ч. и у нас в Литве) на законодательном уровне запрещено просить и подавать милостыню. Как бы хотел этого богач из притчи.… И как удобно это для нашего самооправдания. В обществе окончательно упрочились понятия “Если просят – значит обманывают. Нужда и бедность – признаки лености и порочности”. Кроме того, само общество научилось извлекать пользу из оставшегося нравственного чувства. Теперь различные фонды и банки назначают, кому быть Лазарем, а кому не быть (разумеется, не без пользы для себя). А люди, желающие быть богачами, легко идут у них на поводу. Это ведь так здорово – послал СМС-ку и совесть спокойна. Фразеологизм “Петь Лазаря” устарел. Современные дети, которые книг не читают, о нем даже не слышали.
А Лазарь никуда не исчез. И мы постоянно узнаем его в информационном потоке о войнах, голоде, нищете, болезнях – всех этих струпьях современного мира. Но совершенно потеряли способность исправить, повлиять, поучаствовать. Поразительно, но этим мы и оправдывается в собственных глазах. А со стороны мы, конечно, видим, переживаем, обсуждаем и… “ по-христиански” прощаем.
Священное Писание и Священное Предание предлагают нам вместо самооправдания другой, совершенный инструмент исцеления совести. Этот инструмент – покаяние. Только оно способно исцелить те раны, которые наносит душе нравственно поврежденная жизнь. Но оно никак не может ужиться с самооправданием. Оно – его полная противоположность. Поэтому покаяние – это важнейшая составляющая того выбора, который должен успеть сделать каждый человек, небезразличный к судьбе своей бессмертной души. Об этом вновь напомнил нам сегодня Господь в Своей притче о богатом и Лазаре. К этому призывают нас святые Божьи примером своей покаянной жизни. С покаяния начинаются и дела Христианского милосердия, и само дело домостроительства храма Божия (1Кор. 3, 16-17), стать которым призывает нас Господь. Аминь!
Протоиерей Владимир Артамонов
2 ноября 2014 года.

О богатом и Лазаре2014 (скачать)


Икона в современном храме. Канон, стиль, стилизация

Православная церковь являет собой совершенный инструмент спасения человечества. Она открывает для каждого удивительные, непостижимые, радостные возможности. Находясь в униженном грехопадением, связанном страстями и болезнями, подчиненном времени и смерти состоянии, мы имеем возможность стать участниками «Общего дела», «Служения» Самому Богу. Божественная Литургия не просто обращена к вечности, она включена в неё. Это реальное начало Небесного Царства для каждого желающего.
Являясь делом Богодухновенным, имея в своем основании Любовь Бога к своему творению человеку, Литургия просто не может не быть обращена ко всему составу человеческих чувств. Церковь содействием Святого Духа безошибочно нашла и все чувственные идеалы, способствующие не только исправлению, но обожению человеческого падшего естества. Они-то и закрепились в симфонии церковных канонов. Характерно, что результатом каждой устойчивой ереси всегда становились искажение или потеря одного или нескольких составляющих служения чувств. Таким образом, у протестантов пение превращается в лишь «напоминание» о церковной музыке, а изобразительное искусство потерялось безвозвратно. Католицизм заметно остро переживает утрату иконописи. Создаются даже иконописные мастерские, работающие в византийско-русском стиле. Но католики упорно ищут место для иконы в оформлении храма, между тем, как икона не может не быть составляющей частью Литургии. Характерно при этом, что когда-то Римский престол был в первых рядах преодоления иконоборчества.

Но не для того я это говорю, чтобы мы, православные, кичились своим превосходством. Напротив, мне представляется, что мы переживаем очень опасные времена, которые даже невозможно характеризовать такими однозначными понятиями, как упадок или расцвет, кризис, даже революция в церковной культуре. Все перечисленные процессы церковь уже переживала или преодолевала. Речь идет об опасности утраты современной церковью той самой образной составляющей литургической жизни.
И опасность эта исходит от нас самих. Она проявилась в связи с расширением церковного бытия в постсоветском пространстве, с относительно активным храмостроительством (почему относительно? Просто уничтожались храмы гораздо активней и усердней, чем теперь строятся), в связи с прославлением множества новых мучеников и исповедников, с обращением многих людей к духовности. Сейчас чрезвычайно возросла потребность в иконах, а также произведениях других видов церковного искусства.
Но происходит это в условиях упадка религиозно-культурного воспитания. Его буквально изгоняли (а последние два столетия декларативно) из всех сфер просвещения, светскость школы давно стала важнейшим политическим принципом. Но этого мало. Чтобы закрепить результат, дискредитируется и вся область эстетического воспитания. По большому счету оно сводится к обучению распознавать разного рода рекламные образы, знаки и слоганы. Приоритетными эстетическими направлениями стали кич, «попса», слащавость всякого рода. При этом нужно признаться, что в спектр низкопробной художественной продукции, которая и воспитывает современный эстетический вкус, легко включаются тиражированные иконочки. На основание искаженного зрительного опыта, таковые эстетические предпочтения переносятся и на убранство храмов и на весь церковный художественный ряд.
Здесь уже теряет смысл спор о том, должна ли быть каноничной форма, стиль, техника, или каноничность — удел исключительно иконографии. На него просто никто не обращает внимания. Все проблемы церковного художественного спроса легко решает околоцерковный бизнес. Он удовлетворяет самый взыскательный вкус. Использует для этого все возможные рекламные линии. Не гнушается и понятиями каноничности, традиционности. Использует их там, где выгодно. Все это стало предметом рекламных спекуляций. Например весьма выгодно оказалось канонизировать темперную технику, обратную перспективу. А если это не выгодно, то о требованиях канона можно и умолчать. Тем более, если представления о них весьма поверхностные.
Каноны церковного искусства сложились уже в первые века христианства. Да, менялись стили, эстетические предпочтения, в том числе и в православном мире. На смену содержательной глубине классического иконописания пришла всяческая поверхностная «фрязь» (с запада, конечно), затем барокко, рококо, академизм, даже модерн. Конечно, все это свидетельствовало об обмирщении православного общества. Но искусство все еще оставалось в литургической практике. Все стилистические новации формировались внутри Церкви, согласовывались с ее авторитетом. Именно она была пусть не бескомпромиссным, но старательным блюстителем канонов.
Современная иконопись свою каноничность черпает в практике не литургической, а экономической. Авторитет церкви практически не учитывается, да его почти и нет из-за эстетической безграмотности клира и прихожан. В результате, мы во многих случаях имеем дело в современных храмах не с канонами, не с классическим или академическим, или каким-либо другим стилем, а со стилизацией, которая соответствует эстетическим интересам заказчика, с иконописной подделкой художественных приемов того или иного исторического иконописного стиля. Часто стилизаторы используют и каноны церковного искусства. Но это механическое использование. Может ли оно иметь что-то общее с «Богословием в красках»!?
Хочется отметить, что в такой ситуации уже нет проблем с заменой икон репродукциями, тем более, что техника репродуцирования сейчас достигла весьма высокого уровня. И лучше в храме иметь репродукцию достойного образца, чем выхолощенную подделку под икону даже классического стиля.
Итак канон, являясь важнейшим инструментом ценностной (в том числе и эстетической) ориентации всего православного общества, становится беспомощным в условиях его непонимания, неприятия, своевольного истолкования, небрежного и, тем более, корыстного отношения.
Стиль, как выражение эстетического единства общества в тех или иных исторических, политических, религиозных условиях, становится бессмысленным из-за понижения интеллектуального уровня чувственного восприятия.
Все эти функции берет на себя стилизация, она легко приспосабливается к требованиям заказчика и выдает продукт, похожий на соответствие канонам, стилям и, главное, вполне удовлетворяет эстетические предпочтения целого спектра потребителей, которыми незаметно для себя становимся все мы.
В такой ситуации несомненна важность тех научных трудов, которые восполняют систему идеалов христианской культуры. Но это, к сожалению, касается только маленькой части современной Церкви. Я имею в виду Церковь в широком понимании, ведь ее составляют все крещеные православные.
Исправить положение может только одно. Мы должны ясно определиться с целями религиозного церковного искусства. Более того, мы должны потрудиться, и хотя бы попытаться поставить на свое место такие понятия, как «украшение храмов», «сохранение и развитие традиций», и даже «соблюдение канонов». В условиях самодовольства современного церковного общества они стремятся стать центром внимания вместо того, чтобы выполнять свою функцию — быть инструментом сохранения церковного эстетического благочестия.
Единственной целью всех церковных искусств изначально было и должно остаться участие в многогранной благодатной Литургической жизни. И если произведение не преследует этой цели, то ему не место в православном храме. Для него найдется музей или клуб. Искусство каноническое призвано обеспечить полномерное участие каждого человека, в Божественной Литургии, будь он изографом или зрителем, музыкантом или слушателем. Ради этого Господь насадил спасающую нас Церковь.
Протоиерей Владимир Артамонов

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *